Сартр "Тошнота"

Как вы понимаете, само наличие рецензии означает то, что её автор не является  последователем проводимой в "Тошноте" идеи (если это понятие вообще коррелирует с содержанием произведения), что, однако, не помешает выразить урчащее удовольствие по поводу прочитанного. 

Действительно, роман своим содержанием вполне мог бы уничтожить собственную романическую форму, если бы не оговорка автора (уже совершенно явно Сартра), который устами Рокантена в конце повествования признает способность вымышленного, собственноручно сотворённого, противостоять становлению (потоку). Подобная оговорка, однако, ни коим образом не противоречит и не нивелирует предыдущее содержание, - она выступает как один из сотен потенциальных выводов, могущих быть в аспекте фактичности непрерывного становления. Жан-Поль таким образом спасает и свой роман, и самого себя, и даже не от вопросов критиков и читателей, а от сумасшествия или самоубийства. А что еще делать, если ты существуешь? 

Правомерность подобного вывода оспаривать совершенно нет смысла, - каждый здесь свободен в собственных путях спасения, каждый бродит по своим тропам. Факт остается фактом, - только в попытке создания целостного, единого (что невозможно без приведения себя к такому же виду) мы можем жить и как-то мириться с собственным существованием. Человек обречён на подобную свободу, - это высказывание присваивают и самому Сартру, который с этой свободой справился по своему. Мы можем критиковать его за побег от каких-либо социальных обязательств, от заботы о чём-то другом (хотя что мы вообще можем, зная о его жизни из книжек?), но мы не в силах понять степень его ослепленности сознанием собственного существования (точнее бессознательностью его ощущения). Он полностью оправдан в Бытии, и во многом благодаря своему творчеству.

Теперь о сабже.

Тошнота, раз за разом овладевающая Антуаном, не вызвала у меня совершенно никакого удивления и недоразумения, - мне эмпирично известна гипотетичность этого ощущения. Почему гипотетичность, - так это потому, что Антуан (а точнее его симбиоз с Сартром) могут невозможное - мыслить в потоке. Анализировать, не выходя из него. Подобный оборот совершенно литературен, однако к нему у меня нет никаких вопросов, - если бы подобное было возможно, то именно так оно бы и происходило. Чтобы вы понимали, Рокантеновское офигевание от зыбкой массы, в которую превращаются корни, деревья и люди мы можем выразить исключительно в понятиях, которые уже есть целое, Тошнота же категорично антикатегориальна, она являет мир, лишенный своей мировости (чтойности), целостности, расслоенный на множество атомарных и непослушных частиц, а может быть, еще более неуловимых полей. Говорить, писать, делать, да и вообще совершать движения здесь нельзя, потому что всё вокруг уже в движении, - без разницы конечном или бесконечном (важнее, что бессмысленном). Движение, однако, тоже относительно, особенно в аспекте высказывания Анни о невозможности перемещаться без ориентации на веху или столб, который она не может найти в Антуане, после чего, окончательно постарев, его бросает (его ошибкой было сказать, что он изменился, - теперь то он окончательно потерял для неё смысл). Засим - мы лишь предполагаем, что так и обстоят дела, но познать это (а познание только о целостном) нам не дано.

Стоит или не стоит задумываться о пребывающей вокруг нас Тошноте? Вопрос адекватный бесконечно повзрослевшему миру. После Сартра нам совершенно очевидно, что безоблачные годы варварства, гулянок и пирушек позади, и пришла пора очень горькой ответственности за единство общечеловеческого существования. Постмодерн, которого я так опасался, оказывается здесь лишь жалким тявканьем на фоне величия тошнотворности. Старый добрый мир истекал слюнями в жажде взросления, обретения полной свободы, познания мира и каузы принсипале, предвкушая всю прелесть обтяпывания тёмных делишек (теперь уж наверняка!). Совершенно очевидно (особенно иезуитам), что ничего хорошего мы узнать не смогли - тлен, тщета и зыбкость всего сущего теперь звенят в нашей голове, вместе с вечным напоминанием о бытии-к-собственной-смерти (привет, Мартин). Чудесный коктейль. Коктейль заслуженный. Западная Европа, стервозно рыскающая в поисках вещей в себе в итоге пришла к тому, что все вещи отчасти не в себе, и, если мы не найдем способ жить с этим, то и сами последуем за этими вещами. Помимо этого добавить нечего - Гераклит и Сартр сливаются в констатации потока становления, и если первый вдруг находит бога в печке, то второй находит его в литературе. Здесь мы вновь возвратимся к выводам, о которых стоит говорить отдельно и позже. 

Стилистически роман хорош: обилие отличных цитат (теперь я буду много воровать у Сартра) и свой собственный словарь избранных слов (зыбкость, масса, устричность, плёнка, итд) создают отменную атмосферу для переливания себя по достаточно удовлетворительному количеству страниц. В упрёк можно было поставить слишком явное присутствие автора (автобиографичность произведения зашкаливает), но может ли быть иначе в экзистенциальном романе? Думаю, нет. Здесь можно смело ставить 4,5/5 в добавок к тем же 4,5 за содержание.

Стоит ли рекомендовать "Тошноту" друзьям и подругам к прочтению? Обилие изученных мной рецензий на славном лайвлиб.ру позволяет сделать выводы о безопасности произведения для обыденного ума - оно просто проходит мимо (отдельный + автору за создание такой формы) и остается непонятым. Ну мы ведь уже отметили, что Тошнота непередаваема в словах, засим этим выводы итак очевидны. Тем же, кто Тошноту пережил или переживает - учтите, она срезонирует, и срезонирует серьезно. После запойного прочтения второй половины книги я щипал себя, спасая сознание в единстве ощущения конкретной боли, лежал в бреду и втыкал в тупые сериалы пару вечеров (свихнуться здесь реально). Не шутите с такими вещами, - это наркомания для интеллектуалов, и она легко заводит в диспансер (особенно действительно думающих и рефлексирующих людей, а не титушек, переключащихся на варку спагетти сразу по окончанию кафкианских дневников, как это сделал я). 

итог: 9 из 10 и однозначный маст-рид для любого прощелыги, который на досуге размахивает флагами и беседует о завтрашнем дне. Теперь он будет ссылаться на Сартра и уверять, что социалистическое будущее не за горами.

Тошнота, уходи.